Вадим Дубнов
Российский властный тандем премьера и президента движется к середине президентского срока. Летнее политическое затишье, между тем, породило ощущение некоторого изменения привычного позиционирования российских правителей и, возможно, группирующихся вокруг них элит. 
Дмитрий Медведев, поначалу как будто воспринимавшийся с надеждой российскими либералами, теперь, напротив, все чаще выступает в амплуа, более свойственном Путину. Медведев вносит поправки в Закон об обороне, в соответствии с которыми мероприятия вроде прошлогодней войны с Грузией могут стать обычной внешнеполитической практикой, его риторика по отношению к Украине вызывает навязчивые аллюзии с тем стилем, в котором год назад проходило общение с Тбилиси. Путин же, напротив, словно ушел в тень, словно сосредоточившись исключительно на борьбе с кризисом. 
Он, премьер-министр, будто бы корректирует внешнеполитическую экспансивность президента, вполне конструктивно беседуя с Юлией Тимошенко, он едет в "недружественную" Польшу, в которую российские лидеры не ездили долгие годы, причем для визита выбран крайне щепетильный повод – 1 сентября, годовщина начала Второй мировой войны. При том, что буквально за неделю до визита неизбежна полемика по чувствительному для Москвы поводу: 23 августа, годовщина пакта Молотова-Риббентропа, разделившего в том числе и Польшу, объявлено днем памяти жертв тоталитаризма и сталинизма. 


Действительно ли есть основания говорить об идейно-технологическом переформатировании внутри дуумвирата? Есть ли запрос на эти изменения в обществе? На вопросы Радио Свобода отвечает заведующий отделом социально-политических исследований "Левада-центра" Борис Дубин. 
- Я не исключаю, что какая-то игра, причем, довольно сложная, наверху идет. И внутри каждой команды – президента и премьера – в отдельности, и совместно: немного изменить акценты в образе и того, и другого руководителя. Я думаю, там изучают данные социологических опросов. Не только наши, но и наши в том числе. Эти данные говорят о том, что Медведев почти не рассматривается населением как самостоятельный политик. Он как бы в тени Путина, видимо, как более мягкий. Поэтому, может быть, решено немножко ужесточить этот образ и, напротив, несколько смягчить черты кукловода в образе Путина. 
- Можно ли говорить о том, что сформировался или формируется новый социальный запрос на их образы? 
- Не думаю. Преобладающая часть населения, три четверти, а, может быть, и быть, и четыре пятых, озабочены сегодня, прежде всего, проблемами экономическими: социального выживания, безработицей. Ну, может быть, еще наплывом приезжих с Кавказа и вообще этнических нерусских. Население не следило и не следит за деталями и акцентами в портретах руководителей.


- То, что Путин играет сейчас преимущественно на, скажем так, социально-экономическом поле, - это возможность набрать очки в более актуальной нише, или, наоборот, некий риск, связанный с кризисом? 
- Вряд ли он многим рискует. Все-таки уж очень высокий уровень одобрения. Два дня назад пришли новые данные: 82 процента опрошенных одобряют его деятельность в качестве премьера. При том что деятельность правительства одобряют чуть больше 50 процентов. Это массовый стереотип, такая заготовка, которая сидит в умах среднего россиянина: правитель обладает полнотой власти, но не несет ответственности за свои поступки. Правительство всегда имеет более низкий авторитет, чем человек, возглавляющий страну. И даже какие-то неудачи правительства или недостаточное доверие правительству не бросает тени на первое лицо.

- А возглавляет страну по-прежнему Путин? 
- Да. Разве что процентов 10-12 сегодня считают, что Медведев ведет либо совсем другую политику, нежели Путин, либо исподволь меняет путинскую политику. А 83 процента считают, что он так или иначе продолжает путинскую линию. Две трети, даже немножко больше, считают, что он, в сущности, работает под контролем Путина и его окружения. Это не реальная ситуация, это, скорее, ожидания большинства и его представление о власти. И тот, и другой не проявляют открытой агрессии по отношению к населению и в этом смысле как бы дают населению возможность заняться его собственными проблемами. И, когда ситуация ухудшается, население начинает говорить, что власть его бросила, обманула, не дает того, что должна, и так далее. Если все относительно стабильно, по крайней мере, без резких срывов, то население говорит: ну и ладно, пусть власть занимается своими делами, а мы будем заниматься своими.
- Тогда откуда идут импульсы, побуждающие президента к ужесточению своего образа? 
- Их не стоит искать в настроениях большинства российского населения. Думаю, их надо искать в самом Медведеве и его окружении, и во взаимоотношениях его группы с группой, стоящей за Путиным. В общем, в том довольно сложном раскладе сил, который есть наверху. На что может рассчитывать Медведев? Прежде всего, на внимание столичной интеллигенции, которая в очередной раз надеется, что один из правителей окажется все-таки либералом, к тому же, возможно, обещающим этому кругу людей приближение или участие во власти. Но все эти надежды и умственные игры затрагивают процентов 10-12 российского населения


- Вы хотите сказать, что, хмуря брови, Медведев играет на чужом поле?
- Пожалуй, что так. 
- Можно ли предположить, как и когда начнут складываться более или менее стабильные социологические амплуа того и другого? 
- Насколько я понимаю, этот вопрос наверху пока не решен. Отчасти предполагаются и те перемены, небольшие, но реальные, о которых вы говорите. То, что сейчас наблюдается - это отчасти такие прикидочные игры по отношению к будущим стартовым дорожкам. Скорее всего, амплуа будут меняться и дальше. Существенно, что они будут меняться оба. Можно, исходя из этого, предположить, что речь может идти не столько о соревновании двух этих людей, сколько, наоборот, о подборе того, который окажется более хорош, когда уже надо будет реально стартовать. 
- То есть это исключительно внутренний кастинг? 
- Похоже на то.
- А какая все же доля россиян более или менее адекватно воспринимает фигуры президента и премьера не по фамилиям, а в соответствии с рангами? 
- Полагаю, что совсем небольшая. Может быть, она даже не выходит за пределы все тех же 10-12 процентов. Большинство же людей, в том числе и вполне образованных и даже неплохо зарабатывающих, и даже имеющих неплохое положение, все-таки следят, скорее, за самыми общими контурами поведения двух первых лиц. И только в том смысле, о чем их поведение говорит: все более-менее спокойно или есть какие-то знаки тревоги? 
- Другими словами, в социологическом плане понятие тандема по-прежнему живо и актуально?
- Пожалуй, да.

百度自动切的还真好~
http://www.svobodanews.ru/

Вадим Дубнов
Российский властный тандем премьера и президента движется к середине президентского срока. Летнее политическое затишье, между тем, породило ощущение некоторого изменения привычного позиционирования российских правителей и, возможно, группирующихся вокруг них элит. 
Дмитрий Медведев, поначалу как будто воспринимавшийся с надеждой российскими либералами, теперь, напротив, все чаще выступает в амплуа, более свойственном Путину. Медведев вносит поправки в Закон об обороне, в соответствии с которыми мероприятия вроде прошлогодней войны с Грузией могут стать обычной внешнеполитической практикой, его риторика по отношению к Украине вызывает навязчивые аллюзии с тем стилем, в котором год назад проходило общение с Тбилиси. Путин же, напротив, словно ушел в тень, словно сосредоточившись исключительно на борьбе с кризисом. 
Он, премьер-министр, будто бы корректирует внешнеполитическую экспансивность президента, вполне конструктивно беседуя с Юлией Тимошенко, он едет в "недружественную" Польшу, в которую российские лидеры не ездили долгие годы, причем для визита выбран крайне щепетильный повод – 1 сентября, годовщина начала Второй мировой войны. При том, что буквально за неделю до визита неизбежна полемика по чувствительному для Москвы поводу: 23 августа, годовщина пакта Молотова-Риббентропа, разделившего в том числе и Польшу, объявлено днем памяти жертв тоталитаризма и сталинизма. 


Действительно ли есть основания говорить об идейно-технологическом переформатировании внутри дуумвирата? Есть ли запрос на эти изменения в обществе? На вопросы Радио Свобода отвечает заведующий отделом социально-политических исследований "Левада-центра" Борис Дубин. 
- Я не исключаю, что какая-то игра, причем, довольно сложная, наверху идет. И внутри каждой команды – президента и премьера – в отдельности, и совместно: немного изменить акценты в образе и того, и другого руководителя. Я думаю, там изучают данные социологических опросов. Не только наши, но и наши в том числе. Эти данные говорят о том, что Медведев почти не рассматривается населением как самостоятельный политик. Он как бы в тени Путина, видимо, как более мягкий. Поэтому, может быть, решено немножко ужесточить этот образ и, напротив, несколько смягчить черты кукловода в образе Путина. 
- Можно ли говорить о том, что сформировался или формируется новый социальный запрос на их образы? 
- Не думаю. Преобладающая часть населения, три четверти, а, может быть, и быть, и четыре пятых, озабочены сегодня, прежде всего, проблемами экономическими: социального выживания, безработицей. Ну, может быть, еще наплывом приезжих с Кавказа и вообще этнических нерусских. Население не следило и не следит за деталями и акцентами в портретах руководителей.


- То, что Путин играет сейчас преимущественно на, скажем так, социально-экономическом поле, - это возможность набрать очки в более актуальной нише, или, наоборот, некий риск, связанный с кризисом? 
- Вряд ли он многим рискует. Все-таки уж очень высокий уровень одобрения. Два дня назад пришли новые данные: 82 процента опрошенных одобряют его деятельность в качестве премьера. При том что деятельность правительства одобряют чуть больше 50 процентов. Это массовый стереотип, такая заготовка, которая сидит в умах среднего россиянина: правитель обладает полнотой власти, но не несет ответственности за свои поступки. Правительство всегда имеет более низкий авторитет, чем человек, возглавляющий страну. И даже какие-то неудачи правительства или недостаточное доверие правительству не бросает тени на первое лицо. 
- А возглавляет страну по-прежнему Путин? 
- Да. Разве что процентов 10-12 сегодня считают, что Медведев ведет либо совсем другую политику, нежели Путин, либо исподволь меняет путинскую политику. А 83 процента считают, что он так или иначе продолжает путинскую линию. Две трети, даже немножко больше, считают, что он, в сущности, работает под контролем Путина и его окружения. Это не реальная ситуация, это, скорее, ожидания большинства и его представление о власти. И тот, и другой не проявляют открытой агрессии по отношению к населению и в этом смысле как бы дают населению возможность заняться его собственными проблемами. И, когда ситуация ухудшается, население начинает говорить, что власть его бросила, обманула, не дает того, что должна, и так далее. Если все относительно стабильно, по крайней мере, без резких срывов, то население говорит: ну и ладно, пусть власть занимается своими делами, а мы будем заниматься своими.


- Тогда откуда идут импульсы, побуждающие президента к ужесточению своего образа? 
- Их не стоит искать в настроениях большинства российского населения. Думаю, их надо искать в самом Медведеве и его окружении, и во взаимоотношениях его группы с группой, стоящей за Путиным. В общем, в том довольно сложном раскладе сил, который есть наверху. На что может рассчитывать Медведев? Прежде всего, на внимание столичной интеллигенции, которая в очередной раз надеется, что один из правителей окажется все-таки либералом, к тому же, возможно, обещающим этому кругу людей приближение или участие во власти. Но все эти надежды и умственные игры затрагивают процентов 10-12 российского населения
- Вы хотите сказать, что, хмуря брови, Медведев играет на чужом поле?
- Пожалуй, что так. 
- Можно ли предположить, как и когда начнут складываться более или менее стабильные социологические амплуа того и другого? 
- Насколько я понимаю, этот вопрос наверху пока не решен. Отчасти предполагаются и те перемены, небольшие, но реальные, о которых вы говорите. То, что сейчас наблюдается - это отчасти такие прикидочные игры по отношению к будущим стартовым дорожкам. Скорее всего, амплуа будут меняться и дальше. Существенно, что они будут меняться оба. Можно, исходя из этого, предположить, что речь может идти не столько о соревновании двух этих людей, сколько, наоборот, о подборе того, который окажется более хорош, когда уже надо будет реально стартовать. 


- То есть это исключительно внутренний кастинг? 
- Похоже на то.
- А какая все же доля россиян более или менее адекватно воспринимает фигуры президента и премьера не по фамилиям, а в соответствии с рангами? 
- Полагаю, что совсем небольшая. Может быть, она даже не выходит за пределы все тех же 10-12 процентов. Большинство же людей, в том числе и вполне образованных и даже неплохо зарабатывающих, и даже имеющих неплохое положение, все-таки следят, скорее, за самыми общими контурами поведения двух первых лиц. И только в том смысле, о чем их поведение говорит: все более-менее спокойно или есть какие-то знаки тревоги? 
- Другими словами, в социологическом плане понятие тандема по-прежнему живо и актуально?
- Пожалуй, да.